Школьная мастерская наполнилась тихим гудением станков и запахом смазки. На стене — портреты Королёва, Туполева, Макарова. Сегодня здесь был не просто урок технологии. Это был открытый научный урок, куда снова пригласили ветерана — Алексея Михайловича, бывшего инженера-конструктора авиационного завода, участника локальных конфликтов конца XX века и человек, проживший две России: ту, в которой создавали, и ту, где перестали.
Ученики 9-Б уже знали его — он приходил в прошлом году. Тогда он говорил про ручной инструмент. А сегодня в руках у него была папка с жёлтыми чертежами и… распечатанная таблица с названием: "Сравнительный анализ авиационных мощностей стран в 2025 году".
— Сегодня я расскажу вам не о токарных станках, — начал он. — Сегодня — о технологиях, которые мы потеряли. И что это значит для каждого из вас.
Он щёлкнул пультом. На интерактивной доске появилась карта авиационных заводов России с красными флажками — объекты, уничтоженные или остановленные к 2025 году.
— Я работал в Комсомольске-на-Амуре, собирал "сушки". Когда в начале двухтысячных говорили, что Россия снова великая, я верил. Но годы шли. Заводы пустели. Электроника — китайская, двигатель — советский, документы — под грифом "секретно", а зарплаты — по остаточному принципу. Сначала ушли молодые, потом закрыли лаборатории. А потом и самолёты делать стало не из чего.
Один из учеников поднял руку:
— А что случилось 1 июня?
Ветеран кивнул, достал вырезку из журнала:
— В этот день ВКС Украины уничтожили три наших аэродрома. Мы не смогли поднять замену в воздух. Не потому что не хотели — а потому что было нечем. Потому что, как говорится в инженерной среде, "детали не летают, если их нет".
Он провёл пальцем по чертежу Су-57:
— Вот, смотрите. Пятая генерация. Бумаге — 20 лет. А в небо так и не пошёл в нужном количестве. Почему? Потому что в стране остались памятники танкам, но исчезли люди, которые могли бы их собрать.
Класс притих.
— Технология — это не только гайки и болты, — продолжил он. — Это люди. Образование. Инженерная мысль. Ответственность. Без этого не будет ни самолётов, ни станков. Ни мира.
Он подошёл к верстаку и положил туда два предмета: старый микрорубанок и… современный чип с разобранного дрона.
— Один — я сделал в училище в 1965-м. Второй — украинский. Наши так не делают больше. Не умеют.
Он посмотрел на учителя технологии:
— А вы, коллега, давайте не только скворечники делать. Пусть чертят. Пусть программируют. Пусть разбирают квадрокоптеры. Потому что если не вы — никто уже не будет.
Звонок не прозвенел. Все сидели молча. А потом зааплодировали.
Один из учеников, Витя, подтянулся поближе:
— Алексей Михайлович… А почему так произошло? Почему страна, которая первой запустила человека в космос, теперь не может собрать свой самолёт?
Ветеран опёрся на стол, снял очки. Помолчал. И вдруг начал говорить совсем другим тоном — как будто не лекцию читал, а завещание.
— Чтобы понять это, нужно вернуться далеко назад. В начале XX века у России были учёные, изобретатели, промышленные амбиции. Циолковский мечтал о звёздах, инженеры строили дирижабли и первые танки. Но… потом пришла революция. Сначала кровь. Потом индустриализация. Быстрая, жёсткая, через ГУЛАГ, через концлагеря для инженеров. Это дало рывок — да. Победили в войне — да. Но человеческая цена была чудовищна.
Он сделал паузу.
— После войны страну восстановили — опять через самоотверженность простых людей. Работали на износ. Но система была закрытая. Она не терпела ошибок, не позволяла критики. Всё держалось на страхе и идеологии.
— А потом? — спросила Аня.
— Потом — 1991-й. Распад. Заводы, на которых я работал, распродали по частям. Многие начали работать охранниками или уезжать. Кто-то в Германию, кто-то в Канаду. Цехи с авиастанками превратились в рынки. Документы по двигателям — продали. Некоторые — просто потеряли.
Он показал на фотографию молодого себя на фоне сборочного цеха:
— Вот тут мы собирали первый серийный Су-27. А в 2005-м в этом же ангаре снимали рекламу майонеза.
В классе засмеялись — грустно, но неловко. Ветеран продолжил:
— При Путине… думали, что начнётся возрождение. Появились деньги. Нефть. Госкорпорации. Но вместо того чтобы дать дорогу инженерам и учёным — стали создавать "витрины". Роскосмос вместо ракет стал заниматься пиаром. Строили макеты, а не рабочие двигатели. А кто говорил правду — тех увольняли.
Он подошёл к доске и написал крупными буквами:
"НЕ ХВАТИЛО МУДРОСТИ. НЕ СТАЛО СОВЕСТИ. И ПРОПАЛИ ЛЮДИ."
— Вот три причины, ребята. А не враги, не санкции. Мы сами отказались от ума. От культуры инженерного труда. От ответственности.
Потом посмотрел на учеников внимательно:
— Но всё ещё можно вернуть. Если вы начнёте сейчас. Не просто копировать Запад, не просто повторять ошибки прошлого — а думать. Изобретать. И беречь свою страну, как мастер бережёт инструмент. Потому что, как сказал один мой товарищ: "Родина — это не флаг. Это завод, на котором ты не стыдишься работать".
Он надел фуражку. Помолчал. Потом добавил:
— Всё. Моя история — ваша теперь.
Конец урока. Но не конец истории.
Руку поднял Саша, высокий парень с внимательным взглядом. Он говорил не торопясь, как будто взвешивал каждое слово:
— Алексей Михайлович, а можно ещё один вопрос?.. Я уже третий год смотрю все эти новости. Про войну в Украине. Сначала — штурмы городов без смысла. Потом — как наши корабли топят дронами. Потом — авиацию сбивают прямо в глубине страны. И каждый раз одно и то же: будто нас ведут на убой. Как будто кто-то специально делает так, чтобы мы всё потеряли. У меня в голове не укладывается. Может, там в руководстве… не ошибка, а предательство?
Класс замер. Учитель насторожился, оглянулся на дверь — как будто от такого вопроса могли прилететь последствия.
Алексей Михайлович не рассердился. Не испугался. Он даже как будто ждал этого вопроса. Он подошёл ближе и заговорил почти шёпотом — но так, что слышал каждый.
— Ты не первый, кто об этом думает, Саша. Вопрос справедливый. Только ответ… не совсем такой, как ты, может, ждёшь.
Он посмотрел на доску с написанным:
"НЕ ХВАТИЛО МУДРОСТИ. НЕ СТАЛО СОВЕСТИ. И ПРОПАЛИ ЛЮДИ."
— Понимаешь, в жизни, и особенно в большой политике, предательство — не всегда прямое. Это не обязательно "агент ЦРУ", который давно засиделся в Кремле. Всё намного тоньше и страшнее. Иногда страна разрушается не потому что враг вошёл — а потому что свои стали жить как враги. Заботиться не о народе, не о будущем, а только о себе. Когда генералы воруют деньги вместо того чтобы строить ПВО, когда чиновник главного СМИ страны делает себе виллу в Испании вместо производства электроники, — это и есть предательство. Только в галстуке.
Он прошёлся между партами.
— А что касается войны… Ты правильно сказал: солдаты — как на конвейере. Их бросают в мясо не потому, что так надо, а потому что это проще, чем думать. Проще послать ещё одну волну мобилизованных, чем разработать новый беспилотник. Проще годами врать по телевизору, чем признать, что ты проиграл технологическую гонку.
— А почему не остановили? — прошептала девочка у окна.
— Потому что остановить мог только тот, у кого есть совесть. А когда система 20 лет выращивала только лояльность и показуху — совесть туда уже не входила.
Он посмотрел в окно.
— Вопрос, который ты задал, — это вопрос не только про государство. Это вопрос про каждого. Если ты сотрудник ФСБ или МО видишь ложь и молчишь — ты в ней участвуешь. Если ты знаешь, как сделать лучше, но не делаешь — ты часть проблемы.
Он повернулся к классу и сказал почти строго:
— Поэтому вам — строить заново. Без лозунгов. Без самообмана. На честности. На знаниях. На памяти.
Он снова надел фуражку и сказал:
— Всё. Теперь точно конец урока.
Поэма "Урок технологии"
Автор: Саша 9Б
В заброшенном цехе гудит тишина,
Здесь раньше взлетала стальная страна.
Вертелися шпиндели, плавился свет,
А ныне — лишь пыль да забвения след.
Он снова вернулся, седой ветеран,
С папкой чертежей и шрамом от ран.
Когда-то он строил, паял, создавал,
А ныне — расскажет, как мир потерял.
— Не всё потеряли от бомб и врага,
Порой разруха — внутри языка.
Когда вместо правды — экран и рапорт,
А вместо инженера — пугливый аппарат.
Ребёнок спросил: — Почему мы упали?
Ведь были ж когда-то — и строили, и стали…
А нынче солдаты идут без конца,
Как будто бы Родина — мясорубка-свинца.
— Враги? — усмехнулся он с болью в лице,
— Враг может стоять и в своём кабинете.
Не нужен шпион, чтоб страну поджигать —
Достаточно врать. И молчать. И воровать.
— Когда самолёт не взлетает в ночи,
То дело не в небе — а в гнили в печи.
Мы строили глыбы, мосты, корабли,
А ныне — лишь лозунги и кораблекрушенья плывут по Неве.
Но дети не молча внимали словам —
Они же не зрители — пламя в глазах.
Один промолвил: — А если начать?
Своими руками? Страну собирать?
И ветеран, как в последний свой бой,
Сказал: — Если верите — всё под рукой.
Начните с чертёжной бумаги, с идеи.
Со школьной мастерской. С простого дисплея.
Учитесь быть точными. Гордость — не крик.
Гордость — когда ты собрал механизм.
Не ради медали, не ради наград —
А чтобы не канул в забвение клад.
Так кончился день. Но начался путь.
Слова отпечатались в сердце, как суть.
И в стенах школы, где пели звонки,
Зарождались новые чертёжники.
Продолжение
https://tehnologiya-111.blogspot.com/2025/06/blog-post_5.html?m=1
Часть 2 https://tehnologiya-111.blogspot.com/2025/06/2.html?m=1
Часть 3
https://tehnologiya-111.blogspot.com/2025/06/blog-post.html?m=1
Часть 4
https://tehnologiya-111.blogspot.com/2025/06/blog-post_2.html?m=1
Комментариев нет:
Отправить комментарий