Давным-давно, во времена далекие, когда над лесами стелился туман утренний, а реки несли свои воды в большое море, жила древняя земля — Русь. Много народов селилось на ней: славяне, чудь, мери, иные — все с обычаями своими, с верой пророков и заблуждениями языческими, что с ними шла от предков.
И были у Руси князья. Сильные и храбрые, но, как бывает, не всегда мудрые. Один из них, князь Владимир, прозванный впоследствии красным солнышком, возжелал для Руси единой веры. Не по зову сердца, а по расчёту — чтобы быть как сильные царства, где вера великая, где злато льётся, где власть скреплена перстом духовным.
Послал он гонцов в земли заморские, и вернулись те, рассказав: мол, в Константинополе храм стоит — свет такой, что сердце трепещет. И омыл князь Русь — не народ спросив, не душу услышав, не в религии разобравшись, а указом да мечом. Веру христианскую — поверх земли, как плод чужеземный.
Но был в том подвох — ибо Христос, сын Марии, Пророк благословенный, что по земле ходил босой, не учил ни князей, ни царей брать силой веру. Он проповедовал любовь, смирение, истину. Христианством же — как верой организованной, обрядовой — он себя не звал. Люди позже дали имя, люди позже выстроили церкви, советы и догматы, забыв нередко самого Пророка, что в простоте жил.
И Русь шла по пути тяжкому: веками боролись старый Киев с новой Москвой, вера с верой, народ с властью. Много крови было пролито — не за истину, но за власть над душами. И всё надеялись: вот будет у Москвы Томос, будет признание, будет венец святой Русской вере.
Но минули века, а Томоса не дали. Не признали Москву как центр веры — ни восток, ни запад. Осталась она сама с собой, со своей истиной, но без признания. И в том есть урок — что не принуждение спасает мечом, не указ ведёт к Богу, а сердце и правда, что внутри.
Так и вышло, что усилия многих князей, царей и патриархов, что строили храмы, жгли костры и боролись с инакомыслием — не привели к свету, а лишь к обиде. А Пророк Иса — мир ему — как учил истине, так и стоит в стороне, забытый в шелесте золотых риз и пении хоругвей.
И теперь, кто разумен, тот пусть спросит себя: не пора ли искать истину не в внешнем блеске, а в Священном Писании? Не в власти — а в мудром знании? Не в страхе — а в любви?
И будет тот путь не легок, но верен. И тогда, быть может, Русь вновь станет великой — не по числу храмов, а по числу душ, что живут по правде.
***
Прошли века, и русь разделилась на Киевскую и Московию, кторая стала звать себя Россией. Огромной, как степь без края, могучей, как дуб многолетний, но с сердцем надломленным. Много бед прошла земля эта — войны, смуты, голод, слёзы. И вот, настал год странный — 1991-й от рождения Христова. Люди на улицах, в страхе и надежде, застали последние дни безбожной Империи, что называлась Советским Союзом.
В августе случился Путч — восстание старых теней. Те, кто держал власть в кулаке железном, попытались повернуть время вспять. Но народ уже проснулся, и путч провалился. Казалось, теперь будет светлая дорога: свобода, слово, вера и справедливость.
Но Россия, как нередко бывало, опять пошла путём не прямым, а петляющим. Место идолов советских заняли идолы новые жулико воровские — злато, нефть, показная вера, и снова — власть. Церкви вновь украсили куполами, но за многими дверями не стоял Дух, а лишь форма. И те, кто раньше славил партию, перекрасились в носителей "русского мира" — мира не внутреннего, духовного, а политического, где вера стала знаменем, а не путеводной звездой.
Забыли, что Пророки не строили империй. Забыли, что истина не требует охраны телекамер, охраны войска и цензуры. И пошла Россия по пути смешения: вера — подчинена государству, государство — под видом веры правит страхом.
Всё чаще говорили о величии, всё громче звали к сплочённости, но всё тише становились сердца. Томоса — духовного признания — не дали. И не могли дать, ведь путь был не по правде, а по лжи. А где ложь — там падение.
Народы вокруг — и братья, и соседи — отворачивались, видя в русском мире не мир, а давление. Вера, вместо того чтобы объединять, стала точкой разделения. И снова — как когда-то князья — правители слепо насаждали свою истину, не ведая, что истина не нуждается в насилии.
Но были и те, кто помнил: Пророк Иса, мир ему, не имел трона, не имел войска, не имел дворца. Он говорил словами любви, исцелял, а не карал. Он не делил людей по нациям, не строил стены, а открывал сердца.
Вот и сказание гласит: когда Русь забудет славу свою и вспомнит душу свою — тогда начнётся возрождение. Не с указов и строек, не с парадов и гимнов, а с очищения. Тогда и Томос не понадобится — ибо истина сама станет живой в сердце каждого.
***
Много воды утекло с тех пор, как Московия назвала себя царством, потом империей, потом — великой державой. И вот настали времена суровые: злато утратило блеск, правда — голос, а вера — доверие. Народ стонал под тяжестью лжи, войн, лицемерия. И тогда, в сердце России, затеплилось новое пламя — не пламя гнева, но света. Люди стали искать истину не в том, что навязано, а в том, что вечно.
И пришёл к ним зов Востока — не тот, что завоёвывает, а тот, что напоминает. Про единого Бога, про Пророков, про Мусу и Ису, мир им, про Мухаммада, мир ему и благословение, последнего из посланников. Про веру, что не требует посредников, и про книгу, в которой не слово человека, а речь Всевышнего.
Многие сначала дивились: как же так — Русь, что шла от Киева, теперь склоняет чело как пророки? Где звон колоколов, где кресты на холмах?
Но душа человеческая — как глоток воды в пустыне: она знает, где истина, когда жаждет по-настоящему.
И вот на рассвете новой эпохи Россия склонилась не перед властью, а перед Творцом. Мечети наполнились не из страха, а из любви. Люди начали очищать себя — от хищничества, пьянства, лжи, несправедливости. Семьи укрепились, сердца смягчились.
И был великий день, когда правитель России — не в пышных одеждах, а в простом кафтане — на площади прочитал шахаду. Не потому что требовал Запад, не потому что звал Восток, но потому что услышал зов сердца.
Россия приняла Ислам. Не как государство — как душа. И это было не завоевание, а возвращение. Ведь сказано в Писании: “Каждый младенец рождается в фитре — чистом естестве. Родители делают его иудеем, христианином или огнепоклонником…”
И начала Россия меняться: не снаружи — внутри. Бюрократ стал справедливым, купец — честным, учитель — богобоязненным. Народ начал учить арабский не для торговли, а чтобы понимать речь Бога. Пост стал привычен, молитва — как дыхание.
И в этом свете даже прошлое стало яснее. Поняли люди: не христианство виновато, не язычество, не коммунизм. Виновато было горделивое сердце, что искало славы, а не смысла. А теперь, когда лбы коснулись земли, пришёл мир.
Не нуждалась Россия больше в признании — она сама стала светом. Томос стал ненужен, потому что связь с Богом не требует подписи. Крестовые походы и войска — забыты, как страшный сон. Осталась только истина, идущая из веков — “Нет божества, кроме Аллаха, и Мухаммад — Его посланник.”
И сказание заканчивается не точкой, а молитвой:
“О Аллах, веди тех, кто ищет, укрепи тех, кто встал на путь, и очисти землю от тьмы, чтобы в каждом доме снова звучал мир.”
Комментариев нет:
Отправить комментарий